About the Project
Этноархеологический Модуль
Ethnoarchaeological research in the Baikal Region
Ethnohistoric Research Across Siberia
Project Description
Целью данного модуля является изучение того, как материальные признаки реально-существующих и исторически-зафиксированных закономерностей образа жизни могут быть связаны с экологическими воздействием. Использование этнографической информации в археологических интерпретациях имеет существенный потенциал, но в тоже представляет определенные аналитические трудности. В частности, этнографическая полевая работа строится на исследованиях местного масштаба и подразумевает ограниченные временные рамки, в то время как археологи обычно имеют дело с адаптациями в масштабах региона и долговременными процессами культурных изменений27. Исследования в рамках этноархеологического модуля призваны преодолеть указанные аналитические трудности и интегрировать исторические и археологические исследования с целью создания детальных моделей адаптации и культурных изменений в социальном, пространственном и хронологическом измерениях. Такой подход позволит предложить ответы на ключевые вопросы, поставленные перед данным исследованием. Информация такого рода может быть полезна для создания моделей использования земельных угодий бореальными охотниками-собирателями, что, в свою очередь, может помочь в интерпретации материалов, обнаруженных в рамках других проектов. Исследования данного модуля будут организованы на основе трех групп, каждая из которых будет преследовать свои определенные цели. Большая часть работы будет базироваться на предварительных исследованиях, проведенных во время первой части программы Партнерские Исследовательские Инициативы (MCRI).
1. Этнографическая бригада использует традиционную технику наблюдения за местными охотниками коренного происхождения и оленеводами с целью демонстрации того, как образ жизни и социальные нормы взаимосвязаны с рутинным использованием окружающего пространства. Две территории, выбранные для исследования, являются местом обитания эвенков и якутов, жизненный уклад которых построен на охоте и скотоводстве и интенсивном использовании леса для жизненных нужд. Археологический и этнографический модули БАП имеют несколько точек соприкосновения. Было бы неуместно настаивать на том, что современные эвенки и якуты имели прямую генетическую связь с доисторическими обитателями региона, однако не подлежит сомнению, что обе группы обитали в схожей экологической среде и использовали те же виды флоры и фауны для проживания. Эти прямые параллели дают возможность для продуктивного изучения общих поведенческих аналогий между адаптационными стратегиями современности и среднего голоцена в отношении сходного набора экологических возможностей и ограничений. Становится также очевидно, что, практикуя данные стратегии адаптации, современные сообщества создают систему социальных отношений, а также активно выражают символическое восприятие водных, сухопутных и культурных ресурсов, находящихся в пределах освоенного ландшафта,79 часто выражая эти концепции через создание и избавление от продуктов материальной культуры.45 Наблюдение и понимание того, как эти процессы отражаются в современной материальной культуре, снабжает исследователей моделями для изучения археологических свидетельств для потенциально сходной культурной практики.
Нашей целью также является выход за пределы индивидуалистической и оптимизирующей моделей человеческого поведения18,19, 94,114 и разработать четкую социальную и символическую перспективу на экологические адаптации. Мы также будем документировать использование специализированных зон, сложившихся в результате коллективных действий в рамках семейных хозяйств или сезонных занятий3,44,45,52,76,93. Предварительные этнографические исследования на обеих участках были проведены в 2004 и 20055 и являются предметом двух докторских диссертаций, находящихся в стадии разработки1,22. Наш метод состоит в долговременном наблюдении за небольшими группами охотников и оленеводов весной и осенью. В частности, мы планируем две этнографические экспедиции в озерный и речной регионы в 2006 и 2007. Мы также планируем совместную экспедицию с бригадой археологии домашнего хозяйства летом 2008. В настоящее время мы достигли соглашения с охотниками и управляющими, ведущими надзор над угодьями для охоты. Экспедиции будут состоять из одного или двух человек, живущих и мигрирующих с местными семьями на протяжении минимум двух месяцев.
2. Бригада археологии домашнего хозяйства будет построена на интерпретации культурных процессов, разработанных этнографической бригадой для создания четкой методологии для моделирования исторических и недавно покинутых поселений. Эти поверхностные раскопки призваны задокументировать детали материальных отложений и использования территории. Методы, разработанные в Канадской Арктике, Субарктике и Прериях, будут использованы для воссоздания картины символически значимых зон в пределах жилищ, соединенных очагами, зон общего пользования и спальных зон. Эти методы будут включать трехмерные моделирование материальных остатков28 и альтернативный анализ уровня материального отложения76. Бригада археологии домашнего хозяйства будет концентрироваться на местах стоянок эвенков и якутов, возводимых осенью и весной – сезонах, когда, согласно предположениям исследователей, изучаемые доисторические культуры были вовлечены в сходные формы занятий. Полевая работа будет проведена в бассейне реки Витим в Забайкалье на четырех различных участках.
3. Этноисторическая бригада проведет анализ редких и уникальных архивных материалов, хранящихся в Российских краевых архивах и обнаруженных во время первоначальной стадии проекта5,86. Вместе с другими материалами мы планируем изучить архивные материалы Якутской экспедиции 1895-1897 годов. Целью Якутской экспедиции было изучение наследственности в традиции коренных народов севера в девятнадцатом веке. Экспедиция произвела на свет детальное описание сообществ эвенков и якутов в южной части современной Якутской (Саха) Республики и северной части современной Якутской области. Работа включала этнографическое описание, картирование использования земельных угодий и фотографирование поселений и мест ритуального значения. Важно подчеркнуть, что данный подход даст возможность расширить хронологические рамки этноархеологических исследований, и, таким образом, сделать их более полезными с точки зрения общих задач проекта. Регион, покрываемый архивными исследованиями, частично совпадает с территорией, изучаемой силами двух других бригад. Предварительное ознакомление с архивной коллекцией было проведено в 1998 и 2002 годах. Эта бригада будет возглавляться Анной Сириной, этноисториком с международной репутацией, специализирующейся на данном регионе33,93. Данное исследование будет частично финансироваться за счет грантов из Великобритании и Норвегии.
Наш модуль также продолжит переводить в цифровой формат и анализировать советскую Полярную Перепись 1926 года – уникальный в мировом масштабе источник, дающий детальную картину использования земельных угодий коренным населением и местной экономики на уровне отдельных индивидов, семей и общины. Этнографические, этноисторические и этноархеологические данные значительно углубят наше понимание современных, исторических и доисторических культур охотников-собирателей региона. Таким образом, данные исследования внесут прямой вклад в решение задач, стоящих перед другими модулями. Методы, используемые в этом модуле, призваны углубить понимание символических факторов в интерпретации остатков материальной культуры, как исторической, так и доисторической.
Ethnoarchaeology Module
Ethnoarchaeological research in the Baikal Region
Ethnohistoric Research Across Siberia
Project Description
The goal of this module is to study the manner in which material markers of both actually-existing and historically-documented subsistence patterns can be linked to ecological action. The use of ethnographic information in archaeological interpretations has considerable potential, but also raises some analytical challenges. In particular, the nature of ethnographic fieldwork often means that insights are local in scale and of short temporal duration, whereas archaeologists generally investigate the dynamics in regional adaptations and long-term processes of culture change27. The research of the Ethnoarchaeology Module is designed to surmount these analytical challenges, and will integrate historical and ethnographic research in order to develop detailed models of adaptation and culture change at social, spatial and temporal scales appropriate for tackling the core archaeological research questions of this project. This information can then be used to model patterns of boreal hunter-gatherer land use, which, in turn, can be used to guide the interpretation of materials recovered in the context of other modules. The research of this module will be organized within three teams, each of which will address specific goals. Much of the proposed work will build upon pilot studies conducted during the first MCRI.
1. The ethnographic team will use traditional techniques of participant observation with local aboriginal hunters and reindeer herders to demonstrate how subsistence and social action are integrated with a regular use of space. The two proposed research sites are homes to Evenki and Yakut hunting and pastoral groups who intensively use the forest for subsistence. Several bridging arguments can be used to link the Archaeological and Ethnoarchaeological Modules of BAP. Although it would be both unreasonable and improper to assert a direct, genetic connection between present-day Evenki and Yakut residents and the region’s prehistoric populations, it is clear that both groups made their homes in similar ecological settings and procured the same species for subsistence. These direct parallels enable us to productively explore general behavioural analogies between present and Middle Holocene adaptive strategies in relation to the similar sets of environmental opportunities and constraints. At another level, it is also clear, that in practicing these subsistence adaptations, contemporary communities create social relations and actively express symbolic perceptions of aquatic, terrestrial and cultural resources located within human landscapes79, often expressing these concepts via the creation and discard of material culture45. Observing and understanding the material articulation of these processes in the present equips us with a series of models for exploring archaeological evidence for potentially similar cultural activities.
Our aim here is also to move beyond the individualistic and optimizing models of human subsistence behaviour18,19,94,114 and to develop a resolutely social and symbolic perspective on ecological adaptations. We will also document observed activity area use that arises from collective action within households or across seasonal activities3,44,45,52,76,93.
Preliminary ethnographic research at both sites was conducted in 2004 and 20055 and is the focus of two current doctoral dissertations1,22. Our method consists of long-term participant observation with small hunting and herding groups both in the spring and autumn. More specifically, we plan two ethnographic expeditions in a lake-dominated and a river-dominated region in 2006 and 2007. We then plan a joint expedition with the household archaeology team in the summer of 2008. We already have agreements in place with the hunters and brigadiers in charge of each hunting area. The expeditions will consist of one or two people living and traveling with local families for a minimum of two months.
2. The household archaeology team will build upon the interpretation of cultural processes developed by the ethnographic team to design a robust methodology for modeling historic and recently abandoned habitation sites. These shallow excavations will strive to record fine details of material deposition and land use. Techniques pioneered in the Canadian Arctic, Subarctic, and Prairies, will be adopted to develop holistic pictures of symbolically significant zones within dwellings connected with hearths, general activity areas, and sleeping areas. These methods will include three-dimensional modeling of material remains28 and the alternate analysis of varying scales of material deposition76. The household archaeological team will concentrate upon Evenki and Yakut habitation loci built in the autumn and spring – the times that these people are thought to be engaged in a similar form of subsistence to the prehistoric cultures framing the project. Fieldwork will be undertaken in the Vitim river basin of Trans-Baikal at four different sites.
3. The ethnohistorical team will conduct the analysis of rare and unique archival records held in Russian regional archives, many of which were discovered during our first MCRI5,86. Among others, we plan to examine the archival records of the Yakut Expedition 1895–1897. These records are exclusively held in the Irkutsk Regional Archive, and are only partially published in Russian and poorly known in English. The goals of the Yakut Expedition were to study the continuity of aboriginal tradition in the 19th century. The expedition carried out an intensive description of Evenki and Yakut communities in what is today the southern part of the Yakut/Sakha Republic and the northern part of Irkutsk Oblast'. This work involved ethnographic description, mapping of land-use, and photographing of habitation and ritual sites. It is important to emphasize that this approach will expand the time-depth of the ethnoarchaeological studies27 thus, making them even more relevant to the goals of this broader project. The region of the archival research overlaps with that of the other two teams. Preliminary archival surveys of the collection were carried out in 1998 and 2002. This team will be led by Anna Sirina, who is an internationally renowned ethnohistorian of the region33,93. Furthermore, this particular study will be supported to a large extent by grants from British and Norwegian funding councils.
Our module will also continue the digitisation and analysis of the Soviet Polar Census of 1926 – an internationally unique source that gives a detailed picture of aboriginal land use and economy at the level of the individual, the household, and the community.The ethnographic, ethnohistoric, and household ethnoarchaeological data will greatly enrich our understanding of contemporary, historical, and prehistoric hunter-gatherer cultures in the region. Thus, this work will contribute directly to the specific research goals of the other modules. The methods employed in this module are aimed to improve the understanding of symbolic factors in the interpretation of material remains, historic and prehistoric.
References
1. Abe, Y. 2005. Hunting and butchery patterns of the Evenki in Northern Transbaikal’e, Russia. Unpublished doctoral dissertation. Department of Anthropology. Stony Brook University, NY.
3. Allison, P. M. and Kent, Susan. 2000. The archaeology of household activities. Journal of anthropological research 56(2): 261–262.
5. Anderson, D.G. n.d. Evenki dwellings and habitation sites in Zabaikal’e. In preparation for: P.G. Jordan (ed.) Hunter-Gatherer Landscapes in Siberia. London: UCL Press.
18. Binford, L.R. 1978. Nunamiut Ethnoarcheology. New York: Academic Press.
19. Binford, L.R. 1991. When the going gets tough, the tough get going: Nunamiut local groups, camping patterns and economic organization. In: Ethnoarchaeological approaches to mobile campsites. C.S. Gamble and W.A. Boismier (eds), Ann Arbor, p. 25–138.
22. Brandisauskas, D. An Ethnography of the Upper Vitim Orochen-Evenkis. Doctoral Dissertation in preparation. Department of Anthropology, University of Aberdeen.
28. Dawson, P. 1995. Unsympathetic users: an ethnoarchaeological examination of Inuit responses to the changing nature of the built environment. Arctic 28(2): 71–80.
33. Fondahl, G. and A. Sirina. 2003. Working borders and shifting identities in the Russian Far North. Geoforum 34: 541–556.
44. Janes, R.R. 1983. Archaeological ethnography among Mackenzie basin Dene, Canada. Technical Paper vol. 28. Calgary: Arctic Institute of North America.
45. Jordan, P. 2003. Material culture and sacred landscape: the anthropology of the Siberian Khanty. London: Rowman and Littlefield.
52. Kent, S. 1984. Analyzing activity areas: an ethnoarchaeological study of the use of space. Albuquerque: University of New Mexico Press.
76. Oetelaar, G.A. 2000. Beyond activity areas: structure and symbolism in the organisation and use of space inside tipis. Plains Anthropologist 45(171): 35–61.
79. Pálsson, G. 1991. Coastal economies, cultural accounts: human ecology and Icelandic discourse. Manchester: Manchester University Press.
86. Savolskul S. with D. Anderson. 2005. An ethnographer’s early years: Boris Dolgikh as enumerator for the 1926/27 polar census. Polar Record 41(3): 235-251.
93. Sirina, A. 2002 . Katangskie evenki v 20 veke. Rasselenie, organizatsiia sredy zhiznedeiatel'nosti [Evenki from the Katanga region in the 20th century. Distribution, organization of subsistence activities]. Irkutsk: Izdatel'stvo 'Ottisk'.
94. Smith, E.A. and B. Winterhalder (eds). 1992. Evolutionary ecology and human behaviour, New York: Aldeine de Gruyter.
114. Winterhalder, B. and Smith, E.A.. 1981. Hunter-gatherer foraging strategies. Chicago: University of Chicago Press.
